Как это было … или Судьба семьи в судьбе страны

Это рассказ о моём прадедушке Александрине Василии Андреевиче 1907 года рождения — одном из миллионов советских солдат, ценой своей жизни победивших врага и завоевавших свободу. Василий был старшим из детей казака, кавалериста Андрея Александрина. Было у Василия ещё три сестры: Евдокия, Ульяна и Татьяна. В то время рано женили детей.

- Да как познакомились? – отвечала вопросом на вопрос бабушка Нюра (Анна) про свадьбу.

- Сосватали меня в 14 лет, привели к Василию, а я куклу с собой взяла. Стали жить. Жили-то в колхозе, своё хозяйство да работа. Потом дети пошли. Скучать было некогда. Василий мой трактористом работал. Родилось у нас пятеро детей: Женя, Ганя, Маша, Шура и Коля. Муж мой дом купил на скопленные деньги. Дом старый, помещичий — добротный и просторный. Жить бы да жить. А тут эта война проклятая. Не ждали, не гадали, никто её, эту войну, не звал. Объявили мобилизацию. Многих мужиков забрали из Добринки нашей. Василию отсрочку дали, чтоб хлеб убирал в колхозе. Призвали его осенью 41 –го — 13 сентября.

Дальше моя тётя Шура рассказывала:

-Прискакал посыльный на лошади, прямо в поле, где отец пахал на тракторе. Сказал, чтоб собирался. Времени на сборы дали мало. Котомку с харчами взять да всё самое необходимое, и пошли на гору, где полуторка стояла, Василия провожать всей семьёй. А там рёв стоит, бабы плачут: многим уже похоронки пришли с войны.

Моей тёте Шуре тогда 5 лет было, она мать за одну руку держала, а за другую руку держался двухлетний единственный и последний сынок, тоже плакал:

- Ты что плачешь, Колюшка? — погладила его по светлой головке мать.

- Плакать хочется, — ответил малыш. Слёзы стояли и в глазах Василия, и в глазах всех мужчин, сидевших в машине. И ещё такой ком в горле… Долго голосили женщины вслед уезжавшей полуторке.

И никто, ни старинный казачий хутор Добринка, ни духмяный терпкий полынный воздух, не мог помочь им повернуть все вспять, вернуть мужей и мирную жизнь.

С войны дед присылал письма — солдатские треугольники. Сначала его послали в запасную стрелковую бригаду, там некоторое время обучали воевать. Фото прислал в пилотке, гимнастёрке. На груди значок парашютиста. Тогда был обязателен всеобуч. Курсы ОСОАВИАхима. Потом послали в эшелоне на место дислокации, ближе к фронту. В какой части он служил — неизвестно, письма не сохранились. Да и не всё можно было писать в письме. Всё проверялось цензурой, чтобы не рассекретить места расположения воинских частей. Потом Василия ранило в ногу, он попал в госпиталь, прислал фотокарточку, где все люди в белых рубахах и подштанниках (тетя Шура так запомнила) Просил он в письме жену, чтоб приехала в госпиталь в Сталинград повидаться. Но как Анна могла оставить своих детей, ведь фронт подошел к хутору совсем близко? Потом немцы заняли Добринку. Письма приходить перестали. Бабушкин дом фашисты заняли под штаб. Один из оккупантов чуть не убил двенадцатилетнюю Ганьку за то, что сидела на высоком пороге и мешалась на его пути. Уже наставил на неё дуло автомата, но другой фашист ему что-то сказал на своем картавом языке, и Ганька, получив пинок тяжёлым кованым сапогом, слетела на землю. Анна забрала детей и ушла во флигелёк к своей матери на окраину села. Всех «курок» и «яйка» немцы съели во всем хуторе. Детям варили суп из лебеды. Та самая Ганька потом рассказывала, как они по очереди носили тайком еду в леваду, в заросли, какому- то раненому нашему солдату или даже командиру, потому что он отдавал им свои командирские часы в благодарность. Но они не взяли. Куда потом делся этот человек, никто не знает: умер или пошёл искать своих?… Многие части тогда попали в окружение, в плен.

Как освобождали Добринку, тётя Шура помнит: рвались снаряды, к небу поднимались клубы черного дыма, жители прятались в погребах.

Василий с войны не вернулся. Анна ждала его всю жизнь. Одна подняла и вырастила всех детей, работая на плантации. Даже совсем старенькая, она говорила своей дочке: «Шура, а Василий-то живой». Ничего не случилось с её головой, просто забыть его она не могла, стоял в её глазах живой 38-летний родной Василий.

Мы, внуки и правнуки, тоже будем помнить своего деда, хотя видели только его фотографию.

Все началось с подаренного мне дочкой айфона.

Понемногу осваивая его, набрела на поисковые сайты «Память народа», «ОБД Мемориал» Там выложены сохранившиеся документы об участниках Великой Отечественной войны. У меня появилась цель: найти хотя бы что-то о моём деде, пропавшем без вести. У нас на стене всегда висел его солдатский снимок, увеличенный и раскрашенный фотографом в советское время. Да и сейчас каждый мой день начинается с внимательного взгляда красноармейца.. Нашла я единственный документ. Называется он так: «Именной список безвозвратных потерь по Кагановичскому району в Великой Отечественной войне» Скупая строка: Алекандрин Василий Андреевич 1907 г.р. с х.Добринка призван Кагановичским РВК в сентябре 1941 года. Адрес последнего письма без даты: г. Сталинград, почтовый ящик 69, второй отдел. Жена Александрина Анна Степановна.

Но почему, почему же желание разузнать про военную судьбу деда пришло только сейчас? Сколько времени упущено! Ведь когда были живы бабушка и мама, о многом можно было расспросить. На поиски ушло много времени, много усилий, писала письма в архивы, обращалась к опытным людям, но мои поиски места захоронения деда не увенчались успехом. Пропал без вести – значит, не было свидетелей его смерти. Одна зацепка: точно такой же адрес последнего письма оказался еще у 4 бойцов. Что же связало этих мужчин из разных уголков нашей страны? Война. Страшная, жестокая, поглотившая судьбы многих миллионов простых и родных нам людей. Я не успокаиваюсь и буду дальше продолжать свои поиски и надеюсь на добрые вести.

Е.Шестернина, г. Калач-на-Дону