Гвардия рождалась в сражениях. Продолжение

Мы продолжаем публиковать исторические материалы, рассказывающие о событиях, предшествующих освобождению Суровикино.

Минуло 80 лет. Все меньше живых свидетелей тех далеких событий. К счастью, в архивах хранятся не только хроники Великой Отечественной войны, но и записанные воспоминания ветеранов, участников боев за Сталинград. В подшивке редакции есть несколько больших материалов, посвященных событиям огненных дней, предшествовавших освобождению донской земли, в том числе и Суровикинского района, от немецко-фашистских захватчиков.

Большая работа И.Филимонова подробно описывает начало контрнаступления, бои за Суровикино. К сожалению, не все номера сохранились, кое-где утрачены фрагменты материала, а в районном архиве этого года выпусков нет, но, как нам кажется, и та информация, что сохранилась — бесценна.

Начало — http://zaryagazeta.ru/news/media/2022/11/19/19-noyabrya-1942-goda-nachalos-kontrnastuplenie-sovetskih-vojsk-pod-stalingradom/

Распопинский «котел»

Начинались вторые сутки великого сражения. Брешь прорыва быстро росла вширь и вглубь. 1-й танковый корпус генерала Буткова, поддержанный мощным ударом 47-й гвардейской дивизии генерала Фоканова, уже к 10 часам 20-го ноября разгромил опорный пункт у Песчаного и устремился на юго-восток. Правее его в бой вошли 14-я гвардейская, 346-я стрелковая, 21-я, 55-я и 112-я кавдивизии 8-го корпуса генерала Борисова. Широким фронтом они двинулись на юго-запад, от Калач-Куртлака до Чистяковской и Боковской, угрожая окружением крупной группировке вражеских войск юго-западнее Большого.

Слева, 26-й танковый корпус генерала Родина, совместно со 119-й дивизией, стремительно продвигались на юг. 124-я стрелковая дивизия прикрыла левый фланг прорыва от высоты 223.0 до Коротковского. Вводилась в бой на этом направлении из второго эшелона 159-я стрелковая дивизия.

С утра 22-я немецкая танковая дивизия нанесла фланговый удар по 119-й из района Жирковского.

В этом бою проявились талант и мастерство нового командира дивизии полковника Данилова Михаила Матвеевича. Предвидя возможный удар от Жирковского, он выставил фланговый артиллерийско-пулеметный заслон. Противотанковый дивизион, батареи Орехова и Павленко шквалом огня встретили танки противника. До десятка машин было подбито, 8 танков загорелись, остальные отошли. Пулеметный батальон старшего лейтенанта Кобякова кинжальным огнем отсек пехоту от танков и заставил ее залечь. Тогда 2-я минрота старшего лейтенанта Яковенко накрыла пехоту беглым огнем осколочных мин…Более 300 трупов своих солдат и офицеров оставил враг на поле боя.

А головные части дивизии с танкистами генерала Родина в это время вышли к Перелазовскому. 157-я танковая бригада подполковника А.С.Шевцова на большой скорости ворвалась на северную окраину поселка. 14-я мотострелковая бригада подполковника Г.Н.Филиппова обошла с запада, а полк подполковника Яценко ворвался в поселок с востока. Удар по опорному пункту с трех сторон поддержал мощным артогнем 124-й артполк и звенья штурмовиков ИЛ-2. Крупный гарнизон и базировавшийся в Перелазе штаб 5-го армейского корпуса румын были разгромлены наголову…

Оперативный резерв противника, 48-й танковый корпус немцев, оказался расчлененным, деморализованным, нес большие потери.

Пленный немецкий майор-танкист Эрих Шперлинг на допросе у Владычанского истерично выкрикивал:

- О, мой бог! Я ничего не понимаю: тут ваши, тут наши…Все перепуталось…Каша! Кромешный ад!..

Сержант Рябов, размачивая сухари в кипятке, чтобы перекусить, не отрываясь от дивизионного коммутатора, сердито проворчал:

- Ишь ты! Про бога вспомнил – А с «кашей» мы разберемся, будь спок!..

С наступлением темноты командарм приказал дивизии нанести удар в северо-восточном направлении, в обход Жирковского, на Верне-Черенский. С востока сюда наступала 277-я дивизия 21-й армии из района прорыва под Клетской. Всю ночь здесь гремели упорные бои, а к утру дивизии соединились. Кольцо окружения Распопинской группировки войск врага замкнулось. В Распопинской «котел» попали: 5-я, 6-я, 13-я, 14-я и 15-я пехотные дивизии румын, а также отдельные части их 1-й танковой и 7-й кавалерийской дивизий.

Данилов получил приказ: решительно сжимать с юга кольцо окружения и не допустить прорыва противника из «котла» на юг. Именно к этому стремился враг. Но полки дивизии то занимали оборону и стояли насмерть, отражая атаки врага, то сами переходили в наступление. 21-го ноября, дивизия создала прочный фронт окружения с юга и продвинулась к Белосоину на 8-10 километров.

Дивизионная газета «Боевое знамя» сообщила о героическом поступке механика-водителя танка Т-34 С.С.Маркина из 4-го танкового корпуса. Его танк ворвался на вражескую батарею и раздавил гусеницами два орудия с расчетами, но был подбит. Экипаж погиб, а Маркин – смертельно ранен. Истекая кровью, он сумел выбраться в башню, выстрелом из пушки поджег подходивший вплотную вражеский танк, а огнем из пулеметов разогнал артиллеристов противника. Затем выбрался из загоревшегося танка и перед смертью написал на броне собственной кровью: «Я умираю. Моя Родина, Партия победят». Посмертно С.С.Маркин был награжден орденом Отечественной войны I степени.

Воодушевленные героическим поступком С.С.Маркина, бойцы дивизии рвались вперед, рассекая надвое Распопинский «котел». А в ночь на 22-е ноября эта задача была решена. Теперь обе части окруженных войск противника оказались в зоне досягаемости всех видов оружия, а с воздуха, пользуясь летной погодой, удары наносили бомбардировщики и штурмовики…

Утром, на трофейном немецком «пикапе» штаб дивизии разыскал лейтенант Дудко. Он еле стоял на ногах от усталости бессонных ночей, но глаза его сияли великой радостью. Комдив и начальник штаба усадили офицера связи на неизвестно откуда взявшийся табурет, налили стопку: «Говори».

— Я – от танкистов…1-й танковый корпус генерала Буткова прошел 120 километров, овладел Лысовым, Зряниным и Тузовым. Ведет бой возможно, уже взял станцию Чир!..

— 26-й танковый корпус Родина еще с вечера захватил хутора Плесистовский, Майоровский, Остров и Качалинский…— продолжал Дудко. — А мотобригада, 14-я, подполковника Филиппова в 3 часа ночи, прорвалась к переправе через Дон севернее Калача, и захватила ее…Сейчас весь корпус устремился на Дон! А подполковника Филиппова командарм приказал представить к Герою Советского Союза!

Но самым радостным, не только для тысяч бойцов и командиров, участвовавших в битве, но и для всего советского народа, был пятый день сражения – 23 ноября 1942 года. В 14.00, ударом с трех сторон, танкисты 26-го и 4-го танковых корпусов овладели городом Калач-на-Дону, а к вечеру вышли к Советскому, где и соединились с 4-м мехкорпусом Сталинградского фронта. Крупная стратегическая группировка врага под Сталинградом была окружена. В нее вошли 15 пехотных, 3 танковых, 3 моторизированных и 1 кавалерийская дивизии. (Всего 22 дивизии). Кроме того, более 160 различных частей всех родов войск противника.

А в 23.30, видя безвыходное положение, командовавший войсками под Распопинской, бригадный генерал Стонеску принял ультиматум и подписал акт о безоговорочной капитуляции…

Таким образом, 119-я стрелковая дивизия за пять суток боев днем и ночью, прошла от Калмыковского до Перелазовского, более 40 километров. А затем опять к Дону, к Распопинской – до 50 километров. Внесла самый значительный вклад в окружение и пленение 28-тысячной группировки румынских войск под Распопинской. Установившаяся здесь тишина казалась оглушительной, и бойцы, измученные круглосуточными боями, не могли уснуть…

А в казачьей избе, в Белосоином, в комнате связистов, молодой боец Шарко, кинув под голову катушки с кабелем, спал крепко, без сновидений. Старший лейтенант Дегтяренко сказал вошедшему майору Тюленину: — Шарко у меня — самый молодой, а в бою проявил столько сноровки!.. А теперь вот спит…А я мучаюсь, не усну…Кремневая молодежь, подрастает!

Тюленин на минуту задумался, доверительно сказал:

— У меня на родине, в Краснодоне, вот такой же орел-племяш остался…Сережка Тюленин…

Фото из архива редакции.

Продолжение следует.