Ожидание длиною в жизнь

Горькое слово война... Мы, молодое поколение, можем судить о ней только по рассказам старших родственников, просмотрам фильмов и учебников истории. Последняя мировая, Великая Отечественная… Война закончилась так давно, что успело уже родиться три поколения людей. Мамы и папы моих родителей тоже не были участниками тех великих сражений, тех горестных часов, дней, месяцев и годов, когда фашистская Германия напала на нашу Родину. Но им доподлинно рассказывали всю страшную правду их родители, бабушки, дедушки и очевидцы этого ада на земле, сами участники боёв, которые ещё живут на зло врагам России и являются главными свидетелями зверств фашизма.

В нашем роду, как и у каждой семьи, не обошлось без лишений и потерь близких людей. Несколько человек из разных семей не вернулись из огненного пекла. Родители не дождались сыновей. Ведь это против законов природы! Дети не должны умирать раньше! Расскажу про двоюродную бабушку моей бабушки.

В небольшом хуторке Чёрновский, расположившемся на маленькой речке Солоной, жила молодая семья. Недавно поженившиеся Саша и Таня планировали, как они, советские люди, смогут построить свой дом. Работая во вновь образовавшейся сельхозартели, можно было заработать на необходимые стройматериалы, да и сама артель помогала обустроить быт своим труженикам. А работы было много: на плантациях выращивали овощи, бахчевые культуры, в полях пахали механизаторы — все гнули спину за трудодни. На заработанные трудодни выдавались натуральные продукты: пшеница, мука, масло, яйца, арбузы, виноград и многое другое, что росло и выращивалось в коллективном хозяйстве. На берегу речушки расположилась утиная ферма. Молодая пара никакой работы не чуралась, и уже через два года их домик встречал гостей на новоселье. Дарили, кто что мог. Родные Тани подарили даже тёлочку! Радости не было предела! Корова в ту пору считалась кормилицей и признаком состоявшейся и крепкой семьи. Гости желали, как обычно, здоровья, счастья и побольше ребятишек в новом доме. Хозяйка дома, Татьяна, зарумянившись, сказала: «Первенец скоро будет…». Посыпались поздравления, шутки и обещания подарков на крестины первенца.

Наступил 1925 год. В семье появился ребёнок — Коля, звонкий лучик счастья, гордость родителей и помощник папы по хозяйству. После его участия в ремонте изгороди или посадки рассады в грядки, можно было не искать молоток, мотыгу или другой инструмент. Всё было утеряно или надёжно спрятано в будке у сторожевого пса. Шкодник был ещё тот! Рос крепким и смышлёным юношей. Ходил в школу, помогал отцу и маме в поле и дома. С ровесниками тягали бредень, ловили карасей, щук и раков, благо что водоём местный этим добром был наполнен до берегов. Летом из норок выливали водой вредителей урожая – сусликов. За каждую шкурку от этого обжоры платили в конторе десять копеек, хорошие деньги в довоенные годы. Эх, а как Колька скакал на лошади без седла! Старые казаки завидовали его удали.

Только вот папа Александр что-то захворал, стал быстро уставать, похудел... Мама придумывала всякие настои трав, делала припарки, ставила пиявки и поила молоком с мёдом из арбузов. Не помогало. В больнице сказали, что нужно пролечиться медикаментами в стационаре, иначе запущенная болезнь может побороть мужчину. Отказался, а через несколько дней совсем слёг и больше не поднялся…

Первый удар семья приняла со смертью Александра. Татьяна очень трудно переживала горе, но, видя, как страдает сын, взяла себя в руки и решила, что теперь главная её задача — вырастить и сберечь сына Колю. Стала работать за двоих, если кто-то не мог выполнить норму по стрижке артельских овец или на ночь загнать телят на баз, она тут же приходила на помощь. Уставала, домашние дела приходилось делать уже затемно. Николай закончил семилетку в одном из ближних хуторов. Нужно было одеть парня по современным в то время меркам, ведь он решил пойти учиться на механизатора в районной станице. Летом работал на зерновом току, сортировал пшеницу, горох, ячмень. Бригадир отзывался о парне как об умелом, послушном работнике, рекомендовал получить профессию комбайнёра. С какой гордостью юноша вечером рассказывал маме и бабушке, которая стала жить после смерти отца с ними, про работу, как его учётчик называл Николаем Александровичем. Гордость за сына вызывала у мамы слёзы…

1941год. В июне фашистская Германия без объявления войны напала на Советский Союз. Крах, крах всем планам! Нарушена размеренная жизнь страны. Не только в городах, но и в глубинке. Враг топтал родную землю, продвигаясь всё дальше на восток. Много хуторских мужчин призвали на фронт. На некоторых уже пришли похоронные уведомления. В хуторах и окрестностях было слышно только рокот тракторов и мычание скота. Никаких песен, гуляний или смеха не допускалось.

У Татьяны Яковлевны, теперь так стали называть земляки Колину маму, появилась страх и тревога за сына. В народе говорили, что из областей, в которых зверствовали немецкие войска, юношей и девушек забирали на работы в Германию, а если те сопротивлялись — расстреливали на месте. Как быть? Как спасти единственного сына? Попросила председателя Сельхозартели, чтобы Николая отправили в тыл со скотом и техникой за Волгу, но тот ответил, что работать некому, мужчин почти не осталось, руки рабочие нужны здесь. И добавил, что парню почти восемнадцать, могут в любой момент призвать в Красную Армию, и у него брони нет.

«Ой, только не это! Не отдам!» — выскакивало сердце из груди Татьяны. Это был второй удар судьбы!

Июнь 1942 года. С запада слышны грохот взрывающихся снарядов, гул пролетающих в сторону Сталинграда самолётов. Материнское сердце сжалось. Люди ходили мрачные, не смотрели друг другу в глаза, немец уже рядом... Когда Николая позвали в сельский Совет, Татьяна подумала, что председатель всё-таки что-то предложит, может, как-то отдалит парня от войны. Но, нет. Повестка из военкомата. Николай Александрович Громов призывается на воинскую службу!

В отчаянии мама не знала, что делать и как сопротивляться. Родину защищать, конечно, нужно, но уже столько голов сложено в боях, что в округе остались старики и женщины, а фронт движется не в нашу пользу. Сам же Николай с гордостью прошел по улице до дома, некоторым показал повестку, сказал, чтобы не волновались, он сумеет всех защитить.

Ночь провели в сборах, Татьяна и бабушка выплакали все слёзы. Простились. Утром рано на сельсоветовском транспорте — двуколке с запряжённой в неё кобылой в серых яблоках сын укатил …

Потекли дни ожидания хоть какой-нибудь весточки...

Немцы заняли хутор и начали грабить население, не брезговали ничем. Ловили домашнюю птицу, свиней и редких кормилиц-коровушек. Размещались в домах, а людей выгоняли в скотские базы и сараи. Понимающие люди советовали с врагами в конфликт не вступать, терпеливо переждать время оккупации. Всё равно наша победа будет скоро. Тянулось время бесконечно долго... Уж осень наступила, а от сына известий никаких. Что думать, где узнать о месте нахождения? Татьяна Яковлевна и её мама, Мария Виссарионовна, молились за судьбы сына, внука и братьев, которых также призвали на фронт. Трудно было выживать под фашистом, ох, как трудно. Хлеб остался в поле и сохранившихся амбарах не обмолоченным. Техника была испорчена или задействована в армии.

В конце декабря фашисты засуетились, начали спешно собираться. Местные воспрянули духом, значит, наши погнали эту нечисть! Значит, скоро мир и возвращение солдат домой! «Ой, только бы живой! Коленька! Почему нет письма?» — тяжело стучали слова в висках Татьяны. Тяжелая работа не отвлекала мысли о родном, самом родном человеке. Только бы живой!

Пришла весна 1943, потом лето. В конце июня почтальон принёс казённое письмо из военкомата… «Ваш сын … Громов… считается без вести пропавшим с июня 1943 года» — поплыли строчки. Татьяна рыдала, теряла рассудок. Как так можно с человеком?! Он же мальчишка ещё! Значит, он всё время воевал, но по какой-то причине не мог прислать весточку. Да и кто бы доставил почту в хутор с немцами? Чуть успокаивало то, что «пропал без вести» не значит, что убит. Может, ошибка, может, ранение, лазарет?! Слёз уже не было, только всхлипы. Работа, молитвы, надежды и ожидание чуда.

«Случилось! О, Боже! Треугольник! Почерк сына! Что там?!» — тревожно билось в груди.

«Здравствуй, дорогая, родная мама. Я хочу сообщить, что я жив и здоров, того и тебе, мама, желаю. Мама, я посылаю второе письмо, но от тебя пока ответа нет. Не знаю почему. Возможно, не доходят. Мама, я на находился на станции Садовой (Сталинград)… Но сейчас нас, несколько человек, перевели в хороший мотострелковый полк. Это, мама, очень хорошее место. Мама, нас обмундировали. Дали ботинки, рубаху, брюки, нижнее чистое бельё, пилотку, обмотки, портянки, ремень. Мама, передай привет бабушке моей любимой. Сейчас мы обучаемся. Мама, хлеб убираете или нет?

Ваш сын Николай Громов».

Письмо пущено 18 июля. Радость и тревога спёрлись в груди, сердце вот-вот! Что делать?! Как встретиться с сыном? Сталинград — это же рядом! Как долго он там пробудет? Татьяна Яковлевна советовалась со знающими людьми: можно ли найти солдата сейчас в руинах разгромленного города. Решила написать письмо и спросить сына. Работа не позволяла надолго отлучаться из хутора. Да и добраться до областного центра в военное время трудов стоит.

Стали ждать ещё весточку. И через пару дней посчастливилось матери получить ещё одно послание родного человека. Конечно, это не было ответом на её письмо. Просто сын за время разлуки заскучал и решил восполнить пробел в общении с домашними перепиской.

Письмо пущено 27 июля 1943года.

«Здравствуй, моя родная мама. Я хочу сообщить, что жив и здоров, того тебе, мама, желаю. Много писать не буду, потому что нечего писать. Мама, если можно, то приезжай ко мне и привези чего-нибудь, пожалуйста. Но, я думаю, ты, мама не приедешь, потому что тебя сельский председатель не пустит. Мама, а если поедешь, то езжай на станцию «Садовая». И будешь искать 2-й отдельный батальон, 82-я мотострелковая дивизия. Ты найдёшь быстро, мама. Прошу, как свою родную маму, если можно, не посчитай за труд, приезжай ко мне. Мой адрес ППС 10808-Н.»

Бедный ребёнок, он знал, что и председатель не отпустит и реально попасть в город невозможно. Так и получилось, не поехала, не могла. Слёзы, молитвы, работа, опять ожидание весточки и ожидание конца войны. До конца жизни Татьяна себя кляла, кляла и проклинала фашистов. Сын, прости…

Ещё долго продолжалась неизвестность. Женщины выплакали слёзы. Потемнели лица, появились морщины, волосы стали седыми. Слова из письма " мама, если можно, то приезжай ко мне», как пульс, каждую секунду били в голову. Сама Татьяна на ногах стояла ещё крепко, а вот её мама, Мария Виссарионовна, стала совсем слабой, болезненной. Ей требовался дополнительный уход. Она ждала ещё известий от старшего сына с фронта, который был тяжело ранен и мог быть списан на гражданку домой. Может, им бы тогда стало легче переживать невзгоды.

Снова работа, работа, тревожное ожидание и уход за бабушкой…

Февраль 1944 года.

Письмо! Не письмо, а почтовая карточка! Почерк сына! «Жив, где ты, Коленька?!» — выскакивало сердце.

«23/1/44 год. Здравствуй, родная мама. Сообщаю, что в настоящее время жив и здоров, того тебе желаю, мама. Я выписался из госпиталя. Нахожусь в команде выздоравливающих. Я от дома не далеко, примерно три тысячи километров. В городе Речица, 80 километров от Бобруйска, где дядя Яша служил в мирное время. Обратный адрес ПП 12570».

Всё. Больше ничего. До конца войны оставалось чуть больше года… Вот и долгожданная Победа! Она ждала, всматривалась в дорогу, ведущую в хутор. Были же случаи, когда через несколько лет приходили солдаты с войны, из далёкого заграничного плена, из госпиталей. Может, и Николай постучит в окошко…

Прошли годы… Хуторок стал уменьшаться, люди уезжали поближе к школам, дорогам и медицине. Собралась переезжать в станицу Нижний Чир, поближе к племянникам, и Татьяна Яковлевна. Маму свою она похоронила, брат пришел с войны инвалидом. Он остался жить в хуторе. Тревожило одно, вдруг сын вернётся, а её здесь нет, или придёт человек, который что-то сообщит о Коле… Всем оставшимся в хуторе рассказала, где будет жить и как её найти.

На новом месте поселилась на окраине, где проходит главная дорога, грейдер из её бывшего хутора, откуда можно видеть всех пеших и проезжающих людей. Одиночество иногда скрашивали внуки племянников. Приглашали к себе погостить, посмотреть цветной телевизор, побаловаться с правнуками. Но, если она и уезжала на пару-тройку дней, всем соседям говорила, где её искать. А вдруг Коля… Но до конца жизни Громова Татьяна Яковлевна так больше ничего и не узнала о сыне.

Не стало бабушки Тани. Утром не стало. Внуки, заботящиеся последнее время о ней, похоронили её недалеко от входа на кладбище. Яркая табличка сообщает: здесь похоронена Громова Татьяна Яковлевна. А вдруг…Коля!

P.S. С появлением интернета появилась возможность розыска солдат, не вернувшихся с войны. Так, спустя годы, мы узнали, что Громов Николай Александрович был пулемётчиком, сражаясь в составе 333 СД был ранен под с.Митревка Ворошиловоградской области, участвовал в боях в составе 132 СД, под ст. Калинковичи получил контузию 4 января 1944 года, представлен к награде орден «Красного Знамени» 14 июня 1944 года.

Подлинники писем и копии наградного листа нашего героя-родственника находятся в семейном архиве.

Александра Шведюк, праправнучка участника Великой Отечественной войны Громова Н.А.