«Мода тогда была: шапочка черная с вуалью, пальто плюшевое. Вот и я по моде»

Со знаменательной датой юбиляра поздравили заместитель главы района по финансам и экономике Г.А.Чистова, глава города Е.Ф.Кудлаева и начальник отдела по социальной политике городской администрации Т.В.Земледенко. С добрыми, теплыми пожеланиями гости вручили имениннице цветы и подарки, передали письмо со словами благодарности и поздравлением от Президента России, и, конечно, попросили Клавдию Михайловну поделиться историей жизни длиною почти век.

Родилась Клавдия Михайловна в хуторе Трухин Обливского района. Сюда, в богатый двор своих родителей, папа привел жену. Здесь радовались долгожданному первенцу — нашей героине. Когда малышке было всего два месяца, в дом пришли люди в шинелях и буденовках. Один из них, поглядев на перепуганную молодую женщину с младенцем на руках, спросил: «Невестка?». И, получив утвердительный ответ, сказал: «Забирай дитя, беги к родным».

— Об этом я узнала, когда уже сама была мамой, — рассказывает Клавдия Михайловна. — Однажды с тетей ездили за терном, она и говорит: «А хочешь увидеть, где ты родилась?». Я никогда и не слышала о том, что жили мы когда-то в другом хуторе, что были еще родные. Показала мне место, где когда-то было подворье, а остались лишь огромные грушины и четыре камня от углов дома. Поведала она и то, что знала, — семью отца вывезли. Что с ними стало — неизвестно. Повезло только нам с мамой и папе — его на тот момент дома не было (служил в армии или на работе был — толком не знаю).

Перед самой войной деды по матери и родители Клавдии Михайловны переехали в Суровикино. Здесь построили красивый уютный домик. Младшие братья и сестра матери стали обзаводиться своими семьями.

— В 1941-м году в Суровикино остались: я, мама, бабушка и тетя с новорожденным сынишкой, — продолжает Клавдия Михайловна. — Во дворе выкопали укрытие, но больше находились в подвале, когда бомбили. С приходом немцев и вовсе обосновались там. Был один момент, который до сих пор часто всплывает в памяти. В чашечке у нас лежал кусочек сахара — для малыша. Зашел немец. Огляделся. Увидел этот кусок, взял и ко рту тянет. Тетя, мама, бабушка кинулись к нему объяснять: «Пан, маленькому кушать. Кормить нечем!». Он посмотрел на них, молча положил кусок в рот и пошел. Вот так. А мы что ели? Траву в Зеленом углу собирали — кудряши, лебеду. Солодик еще. Остатки прошлогодней картошки в совхозных полях копали. Обжарим ее на сковороде без масла с двух сторон, и едим. Что интересно, ведь и не болели! Наверное, травы помогали. А однажды пролетел самолет и сбросил листовки: «Спасайтесь! Будет бой!». Бабушку посадили на качку, маленький Гена на руках, и пошли в Калиновку. Бой и вправду был страшный. А потом мама с тетей пошли в Суровикино разведать, можно ли возвращаться. Долго их не было. И я, взяв братишку, решила идти их искать. Идем по степи, полынь вокруг. И вдруг звук самолета. А я уже научилась отличать, чей самолет, пустой ли. Этот слышу, что бомбить будет. Бегом с дороги в бурьян. Гену на землю, а сама сверху его собой накрыла. Думаю: «Он маленький, ему жить надо, а я уж большая (14 лет), пусть убьёт». Людей на дороге много побило тогда. Пошли мы с маленьким дальше, а навстречу мама. Она видела налет. Плачет: «Ты как дошла?». А я говорю: «Бог помог». До дома добрались, а вместо него огромная яма и в ней вода. В чем были, с тем и остались. Хорошо, что у тети хатенка целая.

Клавдия Михайловна поделилась, как училась и трудилась после того, как прогнали оккупантов.

— Писали на полях или между строк в старых тетрадях, книгах, — вспоминает именинница, — но старались, учились. Школ было несколько: напротив вокзала, где автобаза, через дорогу от редакции и где завод. А работали везде: молзавод восстанавливали, элеватор — везде нужны были рабочие руки завалы разбирать. После седьмого класса решили с девчатами поступать в Вязники Владимирской области на текстильщиц. Поехали, отучились (я на «отлично» закончила), а работу сразу не дали — отправили на отдых. Жильем нас обеспечили, а кормить-то перестали! Ни поесть, ни попить — сидим, как собача голодные! Собрались и поехали домой. Тут я на продавца выучилась и пошла в сельпо трудиться.

Рассказала Клавдия Михайловна и о том, как встретила своего супруга.

— Работала я тогда в киоске на железной дороге, — говорит юбиляр. — Поехала сдавать отчет в Морозовскую. Поезд домой только на следующий день, а ночевать негде. Ну и пошла в ресторан при железной дороге, он круглосуточно работал. Сижу за столиком. А мода тогда была: шапочка черная с вуалью, пальто плюшевое. Вот и я по моде. Сижу. А тут с поезда куча моряков. И один ко мне: «А можно с Вами познакомиться?». Я ему: «А Вы со всеми знакомитесь?». Говорит: «Нет. Дайте свой адрес». Я и сказала. Он в Херсоне служил еще два года и писал мне. Перед демобилизацией сообщил, когда будет в Суровикино: «Встречай!». А я думаю: «Обманет», но пошла. Стою у забора. Поезд подошел, люди выходят. Гляжу, и жених мой с чемоданом меня ищет. А я взяла да за дерево спряталась! Он походил, походил и назад в поезд сел. Потом уж сказал, что решил: «Не пришла, значит, не нужен». Через какое-то время все же написал уже из дома. Общение наше продолжилось. Родом Виктор был из Быково — не далеко. Так что вскорости мы и расписались. Жить стали в Суровикино, у родителей, а в Быково ездили осетров и икру есть — отец его рыбаком трудился.

Жили хорошо, дружно. Работали, сажали огород, держали хозяйство. Супруг, как и его отец, любил рыбалку, охотником был. Сумели построить собственный дом на четыре комнаты, всю мебель приобрели. Купили мотоцикл.

— Это к концу пятидесятых было. У нас уж двое детей подрастало, — вспоминает судьбоносный эпизод Клавдия Михайловна. — Поехали в Волгоград погулять. И надо ж было так случиться, что по пути нам попался магазин, где машины продавали. А муж-то водитель! Но своего авто нет! Зашли. Продавец к нам: «Что хотели?». Мы говорим, что хотели машину посмотреть. Он нас повел. Дверь открывает, а там стоят новенькие «Волги»! Домой вернулись, а муж и предложил: «Давай, дом продадим и машину купим». Что думаете? Согласилась! Дом стоил 5,5 тысяч и столько же «Волга». Ни с кем не посоветовались! Дом продали знакомым. Переехали назад к родителям. Взяли деньги и поехали за «Волгой». Приезжаем, а она уже 10 тысяч стоит! Муж тогда говорит: «Давай, хоть к родственникам слетаем, которые далеко живут». Вот мы и попутешествовали. А потом Виктор стал искать, куда бы можно было поехать на работу, чтобы жилье сразу дали. В одно место поехал — говорили, что там комбинат большой строят и жилье рабочим есть, а уже всё — не строят и жилье не сразу дают. Возвращаться надо, а денег нет. Спасибо, женщины какие-то помогли, дали на билет. Они и посоветовали ему в Учкудук отправиться. Туда прибыл, пошел в управление. Повезло, что встретился ему там суровикинец, с которым дружили тут. Сразу в бригаду направил. Через месяц однокомнатную дали, а через три уже двухкомнатную. Я рассчиталась здесь (на межрайбазе работала), и туда. Как там хорошо было! Тепло, вода горячая. Я в ЖКО пошла работать. 13 лет трудилась. Зарабатывала неплохо: родителям квартиру дали в Суровикино, я ее всю им помогла обставить.

Дочки выросли, старшая в институт поступила. Младшая школу заканчивала. А потом в один момент супруга не стало — оторвался тромб. Вскоре ушла и мама.

— Я там одна, папа тут один, — продолжает она. — Решила перебираться домой.

Получилось это не сразу, но спустя время вернулась Клавдия Михайловна в Суровикино, продолжила трудиться в торговле. Жизнь пошла своим чередом. Вышли замуж дочери, подарили четверых внуков, а каждый из них уже по несколько правнуков. Много родных и близких рядом.

Сегодня же, возвращаясь в своих воспоминаниях на несколько десятилетий назад, Клавдия Михайловна говорит, что сожалеет лишь об одном: «Из своего дома никуда бы не пошла», а вот работала бы с удовольствием: «Все расфасованное, удобно. Не то что раньше мешки на себе таскали». Делится и тем, что за почти век поняла о жизни: «Самое главное для человека — дети. В них вся радость и весь смысл существования».

Е.Мурзина, наш корр.

Фото автора и из архива К.М.Ефремовой