Сегодня свой юбилей отмечает член литературного клуба «Живой родник» Николай Антонович Карагичев

Поэт, поисковик казачьего поискового отряда «Обелиск», активный участник культурной жизни района и многих патриотических мероприятий для подрастающего поколения. Человек, любящий родной край и людей, умеющий сочувствовать, сопереживать и наделенный великим даром передавать всё это через свои стихи. Отражаются в произведениях Николая Антоновича и тема взаимоотношений людей, и злободневные вопросы. Особое место в творчестве занимает тема Великой Отечественной войны, о которой почти не слышал от отца-фронтовика, но многое понял, занимаясь поисковой работой.

Николай Антонович Карагичев родился в х.Добринка, Кагановичского района Сталинградской области 10 февраля 1954 года.

«Начальную школу окончил в х.Суханов. Пятый, шестой, седьмой, восьмой классы окончил в г.Калач-на-Дону. Девятый и десятый классы — в х.Качалин. Служил в ВМФ три года с ноября 1972 г. по ноябрь 1975 г. Шесть месяцев в радиошколе в г.Николаеве и 30 месяцев в Средиземном море в группе спецсвязи в штабе пятой оперативной эскадры ВМФ СССР.

После службы женился, завёл детей, работал в народном хозяйстве и в сельской местности. В г.Камышине трудился на крановом заводе, на стекольном заводе, на Камышинском ХБК, позже — в ПМС-152. Затем в х.Качалин работал учителем труда в муниципальной средней школе.

Стихи начали складываться сами собой в восьмом классе. На каникулах, после 7, 8, 9 и 10 классов, я работал у двоюродного брата Карагичева Фёдора Конновича штурвальным на комбайне. С первой получки самовольно от мамы купил радиоприемник с проигрывателем, принёс, настроил — идёт концерт, Марк Бернес поёт песню Расула Гамзатова «Мне кажется порою…». Поворачиваюсь, смотрю — отец на своей кровати напряжённый, как сфинкс. Смотрит прямо перед собой, но меня не слышит, вцепился в кровать, плечи трясутся, по щекам дорожками слёзы бегут. Кто хоть однажды видел ЭТО, тот не забудет никогда. Я мгновенно выучил текст и стал напевать его постоянно и вслух, и про себя.

Ещё случай. Сидят два брата, коммунисты, фронтовики, отец и дядя Гриша, водку пьют. Отец говорит, что у него после замены партбилетов (1962 г.) на новые в учётной карточке в графе «награды» вместо медали «За оборону Сталинграда» числится медаль «За оборону Волгограда». Но медали не выдали, и такого города он не защищал. Далее следуют бурные, грубые обсуждения и партии, и правительства, а я ищу карандаш, листок бумаги, пишу:

Пытают Русь лихие времена,

Опять сжимают сердце болью и тоской,

Написанные кровью роковые имена

Решили вычеркнуть из памяти людской.

В другой раз идём с братом Сашей Коржовым на охоту, находим в балке лисий выводок. Лисята устроились в окопе, вырыли кости, лопатку, противогаз. Ну, мы, понятно, продолжили раскопки. Три бойца, каски, лопатки, противогазы, фляжки, гранаты, патроны, ножи. Бритвы, мыльницы, зубные щетки. Сидели мы над этой кучей в оцепенении. Санёк увидел случайно медальон. В нём бумажечка скрученная, записи нет. Принялись перетрясывать всё кругом. Нашли ещё два. Бумажечки чистые. В соседнем окопе нашли снаряды, семь штук. Взорвали их на костре. Нам казалось, что это салют ребятам. Судя по зубам, они немного были старше нас.

За два месяца до призыва в армию с другом Володей Шувагиным разряжали снаряд. Он взорвался. Володе оторвало кисть левой руки. Мне осколок вошел в левую височную впадину. Лица у нас стали гематомными, тёмно-сиреневого цвета. Перетянул я Володе шнурком от ботинка руку у плеча, погрузились мы на мотоцикл, одолели 5 км до хутора. Слава Богу, хватило и духу, и крови дотянуть. Моя мать сказала: «Лучше бы я тебя не рожала». Мама Володи: «Тебе бы так». Отец, правда, подбодрил: «Я горжусь, что у меня такой сын, что ты сам, будучи ранен, не бросил раненого друга, довёз на мотоцикле до хутора».

Кстати, тогда же в больнице я познакомился с очаровательной медсестрой Наташей, моей будущей женой. Три года переписки, свадьба и сорок пять лет совместной жизни. Завораживающий, фантастический роман. Как не писать стихи? Стыдно не писать.

Сейчас моя надежда и опора — дочь Наталья Николаевна, зять Сергей Викторович Колокольников, казак ещё тот. Внук Илья учится в университете в г.Магадане.

Двадцать пять лет работаю в нашем поисковым отряде «Обелиск» под чутким руководством командира отряда опытнейшего поисковика Валерия Владимировича Чувилёва. Иван Викторович Чепров работает у нас с интернетом и родственниками идентифицированных бойцов, с массой поисковых документов.

На моем «личном» календаре весьма уважительная цифра. Если не неё долго смотреть возникает ощущение кролика перед удавом. Однако, соседу 82, и когда я ему пожалился на спину, он замахал руками. «Да ты даже не заикайся мне о спине, я в твои года…» И погнал расписывать в красках мои перспективы и горизонты. Грех перечить аксакалу. Я и не спорю».

Литературным творчеством Н.А.Карагичев занимается более 60 лет. Стихи Николая Антоновича публиковались в альманахах «Казачья сторона» (г.Суровикино), «Верхний Дон» (ст.Вешенская), «Сентябрина» (г.Новоаннинск), «Любить эту землю» (г.Волгоград). Не раз поэт становился призёром и победителем Всероссийских и Международных конкурсов.

***

Матушка Русь

Ты – Божий свет во мраке преисподней,

Блуждающий в мерцающих свечах,

Позавчера, вчера да и сегодня

Тебя опять винят во всех грехах.

Ругают все: от англичан – до немцев,

Надеяться на милость не спеши,

Не потревожит сердце иноземцев,

Не тронет стон твоей больной души.

И мы – твои, твои больные дети,

Не верящие сердцу и уму,

Одной Тебе нужны на этом свете,

Одной Тебе и больше никому.

Прости разгул. И горькое похмелье.

Сгоревших лет углей не вороши.

Услышал Бог молитву в тесной келье

И стон немой Твоей больной души.

Кто сокрушал, кто защищал святыни,

Кто пострадал и те, кто виноват,

Земли не поделившие, отныне

В одной земле, несчастные, лежат.

В дурном бреду порушенные храмы –

Неправый, дикий, сатанинский суд!

Твой Петербург – многострадальный самый

Поднялся выше грязных пересуд.

Твоих святых немеркнущие лики –

Печальных глаз родительский укор,

Твой Сталинград. Единственный. Великий.

Униженный, расстрелянный в упор…

Мы все причастны вольно и невольно,

Кто больше виноват – уже не суть.

Непомнящим не страшно и не больно

Нырнуть с разбега в гибельную жуть.

Она реально может повториться,

Подобное случалось на Руси.

Неверящим не поздно помолиться.

Услышат и поймут «на небеси»

***

Что ж не пишут поэты,

Как бывает в бою,

Как звенят рикошеты

И осколки поют?

Сердце птицей взлетает,

Камнем падает вниз,

В небе плавится, тает

Солнца огненный диск.

Чьи-то хрипы и стоны…

Смелых штык не берёт!

Наших душ батальоны

Молча рвутся вперёд!

Вижу снова в прицеле

(Тут меня ты не тронь!):

Приближаются цели

До команды «Огонь»!

Пьяным – всё по колено!

Бьют по нам! Не зевай!

Ну какого ты хрена,

Кореш, ленту давай!

Друг убит. Остаётся

Вспомнить бедную мать.

Звери близко. Придётся

На штыки поднимать.

Если враг не сдаётся,

За гранатой – вперёд!

Как там в песне поётся:

Смелых штык не берёт!

****

Приоткрой фронтовой дневничок.

Наша память не знает границ.

Здесь отцу двадцать семь. Молодой казачок

Шлёт привет с пожелтевших страниц.

Точно пулями насквозь прошил

Взглядом батин портрет со стены,

Вскинул душу мою, подхватил, закружил

Обжигающий ветер войны.

Наконец не останется тайн!

Между нами незримая нить.

После залпов «катюш» полыхнул Алленштайн,

И нельзя ничего изменить!

Эскадроны полка перешли на галоп.

Непонятно ещё, чем закончится бой.

Здесь ты весь на виду. За дорогой ― окоп.

Не тревожься, отец, я бегу за тобой.

Проводы

Дайте мне на маму наглядеться,

Там уж водку ставят на столы.

От войны уже не отвертеться,

Завтра рюмки сменим на стволы.

Платьица и кофточки девчонок

Заслонили матушкин платок.

Вот бы обойтись без похоронок,

Как бы было здорово, браток!

Голова туманится, хмельная,

Матушка задумчиво глядит.

Снайперская пуля — не шальная,

Эта никого не пощадит.

А девчата просят: «Напишите...»,

Тает ночь — сиреневый дымок.

Вы, подружки, замуж не спешите...

Батя говорит: «Пора, сынок».

***

Нет у меня другой печали,

Лишь только бы мои сыны

Рассветы мирные встречали

В объятьях сонной тишины.

На зорьке спится сладко-сладко,

Безмолвен тополь над крыльцом

И наша маленькая хатка

Волшебным кажется дворцом.

Другой печали я не знаю,

Другого счастья не хочу.

Поспи ещё, моя родная,

Прижавшись к моему плечу.

***

Жене Наташе посвящаю

Забавной прелести полны

Твои несмелые движенья.

Ты что, стесняешься Луны,

Боишься нашего сближенья?

О чём-то шепчутся кусты,

А мы – пред Богом – без одежды,

Когда сбываются мечты,

Когда встречаются надежды.

Горячей нежностью полны

Твои неловкие движенья.

Мы роли мужа и жены

Играем до изнеможенья.

***

Мне сегодня метель – не метель, так метелька.

Снова я – Дед Мороз в нашей школе родной.

И соседка моя старшеклассница Элька

Превратится в Снегурочку рядом со мной.

Что чудес не бывает, я с детства не верю.

Если к вам постучат, громче крикните «Йес!»

Чудеса начинаются сразу за дверью,

Это даже не поле, а море чудес!

Важный Кот в сапогах, при усах и при шляпе,

Перепутал слова и запутал Лису.

Получил сгоряча микрофоном по лапе,

И такое случается в нашем лесу!

Баба Ёжка бормочет-колдует в бумажной избушке,

С нею шепчется Леший – наивный чудак,

Поправляют девчонки причёски друг дружке,

А диджей микрофон не наладит ни как!

За окном белый снег все пути заметает.

Скоро выход на сцену. Волненье в груди.

Вот из зала до нас наконец долетает:

«Дед Мороз, выходи! Дед Мороз, выходи!»

Серебрится огнями душисто-пушистая елька,

Вместе с нами волнуется воздух ночной.

И соседка моя, черноглазая Элька,

Превратилась в Снегурочку рядом со мной.